Читаем без скачивания Пламя подлинного чародейства [СИ] - Владимир Мясоедов

— Эй, не все так буквально, — погрозила мне пальчиком богиня. — Я же сказала «искаженную картину». Будущего еще нет, а его картины похожи на реальность, которая когда‑то наступит не больше, чем круги на воде на упавший в нее камень. Вполне возможно, на родину ты так никогда и не вернешься…а может быть и попадешь туда буквально на днях. Кто знает? Ладно, жрец, я собралась с тобой поболтать совсем не для разговоров о тонкостях мастерства видеть грядущее. Готовишься внимать гласу божьему?

— Угу, — мрачно кивнул я, подумывая, а не заткнуть ли уши. Поможет, конечно, вряд ли, ну а вдруг?

— В общем, кто‑то вроде жаловался недавно, что не ставлю перед ним ясную и четкую задачу, после выполнения которой вернется былая сила и добавится обещанный тем малюткой–архидемоном подарок, — морская богиня уселась на бортик бассейна и задумчиво постучала пальцем левой руки по носу. — Или не ты был, а кто‑то из твоих друзей?

— Как они кстати? — быстро спросил я, надеясь узнать хоть что‑то о Артеме и Ярославе. — И куда вы их с Окрешом засунули?

— Не скажу, и не проси, — отмахнулась владычица морей, заставив меня заскрежетать зубами от тщательно сдерживаемой ненависти. Впрочем, можно и выход ей дать. Уверен, небожителньицу она только позабавит, примерно, как слона попытки агрессивной мухи идти на таран. — В общем, так, запоминай, повторять не буду. Из страны, где сейчас находишься, убраться надо это раз, самому нужно добиться могущества, сопоставимого с тем, что раньше было, это два. Ну и не сдохнуть в процессе, само собой, а то вечно вы, смертные, дышать перестаете, столкнувшись ну с абсолютно пустяковыми трудностями на своем жизненном пути. Учти, отбросишь копыта раньше времени, следующую жизнь, а может даже и не одну, проведешь максимум треской. Все, аудиенция окончена, можешь отправляться из моих уютненьких владений обратно в карцер, раз уж такой привереда и видеть свою покровительницу не желаешь.

Бассейн с рыбками и беломраморные колонны поблекли и потемнели, постепенно переходя в кровавую муть перед глазами. Я застонал от раскалывающей голову боли и сел на голых камнях, ощущая материал, касающейся тела голой кожей, с которой сорвали всю одежду. Было холодно и темно. А ведь организм темного мага практически не мерзнет, какая же тогда здесь температура? Ой, чувствую, засунули куда‑то к вечной мерзлоте. Ощупывание тюрьмы показало, что мое тело засунули в какой‑то каменный мешок. Встать в полный рост здесь можно, а вот лечь, вытянув ноги нет, в стенку упираешься. Холод пробирался через босые ступни внутрь организма. Интересно, тут на полу жидкий азот нигде не конденсируется? Может, поискать по углам?

— По крайней мере, уголовников здесь нет, — попытался найти положительные стороны в сложившейся ситуации я. — И вообще день не зря прожит. В битве поучаствовал, нескольких людей вылечил, одного из монахов под удар, вернее под удавку подвел, богиню, явно испытывающую приступ сексуальной агрессивности, отшил. Ой, последнее, кажется, зряааа….

Глава 5

Сколько времени я провел в карцере не знаю. Мне оно показалось едва ли не вечностью. Было неизменно темно и холодно. Очень хотелось спать. Тело давно потеряло чувствительность. Думаю, если бы провел в карцере еще часиков эдак шесть, живым бы оттуда уже не выбрался. Может и зря не замерз. Жизнь трески, обещанная мне морской богиней в случае если лишу ее развлечения в своем лице раньше срока, в принципе безмятежна и коротка. А человек может мучиться ой как долго.

— Смотри‑ка, — удивился стражник, фактически доставший меня из каменного мешка. — Даже в сознании.

— Темный маг, — пожал плечами его сменщик, в котором я с удивлением опознал того самого типа, который рассчитывал получить средство от самого постыдного для мужчины недуга. — Хоть и слабенький. Хм, как думаешь, сам дойдет?

— Смотря куда, — пролязгал не попадающими друг на друга зубами я, щурясь от света факела, после полного мрака подземелья кажущегося ослепительно ярким. — Если там есть камин, раскаленное железо, столб с охапкой хвороста под ним или иные теплые вещи, то да.

Так, похоже, мое чувство юмора стремительно чернеет. А функция самосохранения вообще отключена. Интересно, это воздействие полученного от небожительницы благословления или, так сказать, природная тупизна?

— У центуриона все найдется, если будешь излишне наглым, — уверил незнакомый легионер. — Нет, ну это же надо, на святого человека напасть…

— Оба монаха живы? — поинтересовался я с затаенной надеждой на то, что вот прямо сейчас услышу изобилующий кровавыми подробностями рассказ, в котором церковников, желательно всех двух, жестоко убила однорукая заключенная.

— Разумеется, — кивнул мой старый знакомый и практически бессменный конвоир. — Иначе бы всех зачинщиков бунта уже колесовали.

— А начались беспорядки? — удивился я. — Сильные? Как же их допустила охрана?

— Да если честно, не особо, — пожал плечами солдат. — Но пока священники не обошли все бараки, читая свои молитвы об исцелении, та сумасшедшая отца Тензора не отпустила. И как только держала удавку одной‑то рукой? Ладно, не время сейчас разговаривать, центурион ждет. Идем.

К начальнику всего лагеря он вел меня в одиночестве, видимо не опасаясь попыток нападения. Интересно, откуда такая беспечность? Или это твердая уверенность в своих силах? Странно, вроде никаких волшебных амулетов, способных защитить от магии, под доспехами, кажется, не прячет.

— Все добыл, — негромко сказал он, когда мы удалились от тюремных помещений. Никого на пути нам не встретилось, да и вообще было как‑то тихо, а в редких окнах плескалась темнота. Кажется, на дворе глубокая ночь.

— Это конечно хорошо, — хмыкнул я. — Но сейчас мне немного не по себе и лучше не колдовать какое‑то время, пока в норму не приду. А то напутаю еще чего и станет куда хуже, чем было. Как тебя, кстати, зовут то? А то столько общаемся и еще друг друга не знаем.

— Хуже, это только если проблема вообще отпадет, — горько вздохнул легионер. — Лайс я. Ладно, будем надеяться, до завтра ты доживешь.

Глай Цекус в уже знакомом кабинете сидел далеко не один. Компанию ему составлял уже знакомый чародей, однорукая любительница прыгать на священников с удавкой, а также относительно миловидного вида девушка в богатой одежде и с мечом у пояса. Вот только его дополняли коротко остриженные волосы, едва прикрывавшие череп, свежие следы недавних травм на лице и клеймо на лбу, выделяющееся на светлой коже грязной кляксой. Кто‑то прижал к нежному челу раскаленный металл в виде круга, внутри которого оставалось свободное место, складывающееся в слово «клятвопреступник». Заключенная, как и я. Вот только относятся к ней, судя по всему, совсем иначе. Во всяком случае, на столе стоят высокие бокалы, от которых не тянет сивухой, нарезанный хлеб и полуобглоданные птичьи косточки. Кажется, попал на званый ужин. Надеюсь не в качестве десерта.